Дети забились в угол. Черная Корова обняла Бекира за плечи. Он был так обессилен открытиями, что даже не сопротивлялся.

— Саша прав, — сказал Ниязи. — Тебя родила Ма. Это же самое важное? Дед много раз рассказывал, как это произошло.

— Твой дед — такое же ложь, как и Ма, — горько вздохнул Бекир и протянул мальчику-лисенку агитку с доктором Зоргом.

Ниязи на нее едва взглянул. В его лице что-то изменилось. Глаза превратились в темные непроницаемые бусинки. Бекир потянул друга за руку.

— Ты ее уже видел?

Мальчик-лисенок дернул лапой за ухом, словно его укусила блоха. На мордашке отразилась буря чувств.

— И там, в Каре-Тобе, ты все возражал? — не унимался Бекир.

— Ты не понимаешь, — слабо застонал Ниязи.

— Нет, чего же? Наконец-то понимаю. Азиз-баба не просто так тебя со мной отправил?

— Я ничего не знаю, ясно? Он просто сказал: — Иди с ним.

— И все? — на виске у Бекира напряглась жилка.

Ниязи облизал тонкие почти черные губы и с мукой посмотрел на Бекира.

— И будь моими глазами. Вот что он сказал. Мы поддерживали связь, как женщины в кругу Девы. Но это было до спуска в Кара-Тобе. После этого он не появлялся.

Ниязи обхватил нос лапками и заплакал. Бекир покачал головой и отошел в противоположную сторону барака. Черная Корова осторожно погладила голову мальчика-лисенка и пошла за Бекиром.

Бекир проснулся от страшного шума и сначала подумал, что их атакуют.

Лишь через мгновение он понял, что этот гимн Поединка раздается с Матери Ветров. Саши

Бедного в бараке не было, так что переговоры с Белокуном уже начались. Бекир вспомнил, как Черная Корова перед тем, как заснуть, спросила, есть ли у него план. В ее голосе не было сомнений, просто сонный интерес, просьба поделиться, чтобы и она была готова действовать.

— Где Черная Корова и Ниязи? — спросил он акинджиев. Шейтан забивал трубку, Джин отнял голову от котла и указал на дверь.

Бекир попил воды, вышел на порог и съежился от яркого света. В нос ударил вонь от ядовитых болот и едва заметное пряное и такое знакомое дыхание чистого Дешту. Он проспал дольше, чем положено. Ночные волнения словно выцвели под действием солнца. Его мучила совесть из-за того, как он поступил с

Ниязи. Что тот мог сделать? Азиз-баба был его дедом, всю жизнь учил повиноваться.

Ниязе должен был выполнить приказ Азиза-бабы.

Бекир нашел друзей за бараком. Ниязи расчеркнул на земле игровое поле и учил Черную Корову играть в тогуз Коргоол. Если судить по лицу девочки, наука не уходила.

— Ты считаешь. — Бекир сел рядом. — У каждого игрока по девять

когоолов в девяти лунках. Ты оставляешь один, а остальные восемь против часовой стрелки раскладываешь по одному в последующие лунки. Если последний коргоол ты кладешь в лунку и там выходит парное количество коргоол, ты забираешь их все.

Побеждает тот, у кого окажется больше корголов.

— Эта игра хорошо учит арифметике. Так говорил… — Ниязи запнулся. Бекир вспомнил, что Азиз-баба задавал им эту игру как урок.

— Я знаю, что дед не хотел нам плохого. Он мог сто раз сдать меня

Старшим Братьям. И может, если бы он не погиб во время бури, мы бы здесь не оказались, а были бы где-нибудь в безопасности.

Бекир посмотрел на зависшую в воздухе Матерь Ветров. В ярком дневном свете он мог разглядеть замершие двигатели, детали обшивки и даже

иллюминаторы. От Станции тянулся толстый трос, соединявший ее с маленьким сооружением на земле. Это была стыковочная кабина, как объяснили акинджии. Там же

Саша Бедный должен был озвучить свои условия Гавену Белокуну.

— Давно его нет, — проследил за его взглядом Ниязи. — Может, что-то пошло не так ли? — В голосе мальчика-лисенка слышалась надежда.

Бекир невесело усмехнулся. Черная Корова выглядела разочарованной.

— Никак не могу понять. У каждого в лунке по девять коргоолов, и если я пойду первой, то мой камешек точно будет десятым — парным — в любой лунке противника, так что я заберу его камни? То есть вопрос в том, кто совершит первый ход?

— Нет, — сказал Бекир. Когда-то он спросил у Азиза-бабы. Теперь почувствовал, как говорит из его голоса: — Вопрос в том, как ответит противник. Тогуз Коргоол учит выдержке.

Гимн Поединок раздался уже дважды, когда все не сговариваясь собрались в бараке. Скифянка раздобыла свежее мясо, Шейтан поставил на огонь котел. За ночь походная губка сюнга стянула воды как раз на приличную шурпу. Близнецы попытались убедить дождаться Сашу Бедного, но Джин только махнул ложкой. Гимн получил даже его. Бекир понял, почему никто надолго не задерживался у Матери Ветров. Гимн Поединок, несколько раз в день раздававшийся из

Матери Ветров, словно выедал мозги, хотелось заткнуть уши пухом сельби, только бы не слышно визгливых победных вой.

— Саша Бедный не говорил, когда вернется. Что же нам голодать? -

просыпей Джин.

Все чувствовали, что переговоры затянулись. Бекир не позволял себе надеяться, однако суп не лез в горло. Может, с Ма что-то случилось? Или Саша ошибся и Бекир не нужен Белокуну? А может, он решил продать еще и

Черную Корову и сейчас торгуется при лучших условиях? Или Саша не договорился, и тогда ничего не мешает Старшим Братьям спуститься и сделать с ними все, чего пожелают. В который раз он пожалел, что с ними нет Талавира Каркиноса. Проклятый

Саша переиграл сам себя.

Но уже в следующее мгновение тени засуетились. Раздалось шарканье ног, в дверном проеме вырос Саша Бедный. Мужчины выдохнули. Джин встал, чтобы встретить главу, и застыл. Плечи Саши Бедного были неестественно расправлены.

Заходящее солнце окрасило растрепанный чуб розовым. Глаза Саши бешено вращались. К его горлу была приставлена клешня ракоскорпа. И в месте, где она вонзилась в кожу, уже выступила кровь. Из-за плеча Саше показалась яйцевидная голова нападающего. Он был громоздким, имел молочно-белую кожу и словно стертые черты лица: вместо носа чернели две